«Как я себя чувствую психологически, честно? — помолчав, директор продолжает. — Когда я в системе, очень многие вещи не могу говорить. Как только меня из этой системы вышибут, я, наверное, буду правозащитником. ... смогу сказать буквально, по-русски, как думаю».
Сегодня вышел мой материал для Такие дела об инклюзивном образовании. С одной стороны, репортаж из пермской школы, где восьмой год пытаются создать доступные условия для детей с особыми потребностями. С другой — история, конечно, не только о ней, а о всей системе в целом. Россия огромна: если в Москве инклюзивные пространства уже не кажутся редкостью, с регионами всё намного сложнее.
Пока писала, вспомнила, как занималась в Израиле АВА-терапией с аутичными детьми. Один мальчик с гривой темных кудрявых волос ужасно боялся ножниц — тераписты водили его в парикмахерскую, где он носился между кресел или играл с машинками, пока рядом стригли людей. Привыкал к жужжанию и клацанью. Ни сотрудников ни клиентов не волновало присутствие ребенка с ментальными особенностями. Такие дети там давно вписаны в общество. Парню в итоге сделали модную стрижку (я одна, наверное, жалела эту роскошную копну).
Каждый второй текст об инклюзивном образовании в России начинается со слов «мы в начале пути» (а наш текст этими словами кончается). Но есть школы, которые отчаянно стараются создать равные условия для всех учеников – несмотря на ограниченные средства, консерватизм некоторых педагогов старой формации, недостаток опыта и специалистов. Пермская школа №114 одна из таких. Прочтите о том, чего ей это стоит
https://takiedela.ru/2022/01/kidayut-v-klass-kak-kost/